Алексей Кортнев: Человек, который кричит о ненависти к пиндосам, а потом идет на «Трансформеров», идиот!

Алексей Кортнев в гостях у Радио «Комсомольская правда»

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

Арасланов:

- Если вы не знаете, что такое флажолет, мы вам сейчас обязательно расскажем! Моя соведущая вокалистка по совместительству. Но теперь к главному. Мы собрались здесь по очень важному поводу. Повод серьезный и приятный: 5:0 – это счет, с которым сегодня в нашу студию, точнее, накануне этого счета приехал наш гость. Это Алексей Кортнев!

Кортнев:

- Здравствуйте!

Арасланов:

- Про 50 лет мы поговорим. Мы накануне собрались. Дата замечательная! Но, в первую очередь, о наболевшем. Алексей Кортнев теперь телеведущий. Ведет он на канале НТВ программу «Салтыков-Щедрин шоу».

Фомина:

- И «Устами младенца»!

Арасланов:

- Да. Поправляет меня Оксана Фомина и правильно делает.

Кортнев:

- Оксана, видимо, не спит в 9 утра, когда идет эта программа.

Фомина:

- Я готовлю завтрак всегда под ваше шоу.

Арасланов:

- А поскольку шоу сатирического плана, вы там обсуждаете наболевшие вещи, я наболевшем с вами и поделюсь. Я хочу, чтобы вы это прокомментировали как мужчина опытный и в самом соку, который сказал, что мужчины более обидчивые люди, чем женщины. Это я в своей интерпретации говорю. Потому что когда женщину бьют, она не так обижается, если мужчину унизить, то это обида вселенского масштаба.

Как вам такой пассаж?

Кортнев:

- Очень спорный пассаж. Думаю, это очень индивидуально. Есть мужчины – совершеннейшие тряпки, которые не обижаются, когда их унижают, бьют и так далее.

Фомина:

- А, может, это хорошее качество? Не обижается человек.

Кортнев:

- Наверное, это хорошее качество, если эта необидчивость идет от сознания собственной силы. Я, например, очень необидчивый человек. Вчера у нас был инцидент. Один мой друг, прямо близкий, сказал мне гадость. Не мне, а при мне про других людей. У меня поначалу лицо вспыхнуло! Знаете, красные пятна на скулах. Думаю, как так? Надо мне сейчас… А нам идти на сцену и играть концерт через двадцать минут! Мама родная, надо как-то сейчас, не знаю, ему руку не подать. Что-то надо делать! А потом буквально сходил в туалет, ополоснул лицо холодной водой. Думаю, е-мое, я же знаю его прекрасно! У него просто плохое настроение. Он устал, долго ехал на машине. И ему просто плохо. И он эту гадость сказал, она сама выскочила, как жаба из пруда.

Я это понял. И после концерта мы чудесно поговорили обо всем на свете. И разъехались совершенно довольные друг другом. И его тоже отпустило.

Арасланов:

- Это не значит, что вы следуете принципу: подставить другую щеку?

Кортнев:

- А я разве подставлял другую щеку? Нет. Не следую.

Арасланов:

- К цитате другого великого человека обратимся. Владимир Владимирович Путин недавно сказал, что самый главный принцип жизни, это чтобы правильно любить ближнего своего. И главнее, дескать, нет ничего. Согласны?

Кортнев:

- Ну, да. Это Владимир Владимирович высказал мысль, которая с незапамятных времен будоражит… Да, конечно. Более того, я согласен и с рассуждением не помню, кого, и экстраполировал и на себя, что ближе тебя нет ни у кого у человека, чем он сам. И поэтому с любви к себе начинается любовь к человечеству. И это очень разумно, кстати.

Арасланов:

- И эти самые 5:0 позволяют говорить и сравнивать, как было тогда, как сейчас. Общее место говорить о том, что в советские времена было гораздо больше порядочный людей, когда бросали школьники бумажку на улице, старик обязательно пальцем погрозит…

Кортнев:

- Это абсолютная чушь, с моей точки зрения. Во-первых, детей и стариков было в 10 раз меньше. Поэтому как-то были заметны все поступки бросания бумажек и так далее. Вообще, людей было меньше. В целом на планете Земля. В разы. А Москва была безвидна и пуста, и дух божий носился над асфальтом. Еще совсем недавно. Я помню, как после выпускного своего в пять утра шел домой с площади Гагарина до универмага «Москва» на Ленинском. По проезжей части. И не было ни одного автомобиля. Сейчас там пробка стоит в пять-шесть утра.

Давайте не будем возводить напраслину на наших людей. Квартирный вопрос их немного испортил. Все очень скученно живут. И все стало гораздо заметнее. Раньше мы жили в своих ячейках-квартирках и никто про нас слыхом не слыхивал, ничего не знал. А сейчас фейсбук., контакт, одноклассники. Стало шумнее, но, согласитесь, просто информационные потоки стали мучительно громче. Автомобильные потоки стали плотнее и вонючее. Вот и все.

Арасланов:

- И в фейсбуках так же вонючее?

Кортнев:

- И в фейсбуках. А насчет того, что человек был гуманнее или моральнее в советские времена, поговорите с репрессированными, с Синявским, с Даниэлем и так далее. Не надо.

Арасланов:

- Раз о фейсбуках заговорили. Вы осуждаете людей, которые жизнь свою напоказ?

Кортнев:

- Я их не осуждаю. Мне это просто несколько смешно. Меня нет нигде, ни в фейсбуке, нигде по причине того, что у меня достаточно оффлайн общения и знакомств. У меня много прекрасных друзей. Еще больше знакомых.

Фомина:

- Так как вас нет в соцсетях, но как только у людей появляется живое общение в выходные, то всех в онлайне меньше. И потом, с понедельника, люди…

Кортнев:

- Это очень утешает. Это хорошо. Есть и обратные примеры, когда люди собираются на семейный какой… У меня это у самого с детьми происходит. Мы в воскресенье идем на обед! В ресторан! Все приходят, сели, сделали заказ. И пятнадцать минут, пока несут, все уперлись в свои айфоны и начали там что-то чирикать.

Фомина:

- Вам надо коробочку завести специальную. Или корзиночку.

Кортнев:

- Я так и делаю. Я у всех у них все отбираю.

Посадка черешневого леса имени Олега Янковского. 2009 год. На снимке: лидер группы НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ Кортнев Алексей, его жена гимнастка Зарипова Амина и сыновья

Фото: Лариса КУДРЯВЦЕВА/ЭГ

Фомина:

- Вы отфильтровываете информационный поток, который на вас идет? Телевизоры есть в вашей жизни?

Кортнев:

- Телевизоры есть. Вы знаете, я смотрю и слушаю информационные программы. Новостийные. И стараюсь хотя бы приблизительно знать обе точки зрения: и либеральную, и консервативную. Потому что жить в башне из слоновой кости мне не нравится. Мне так скучно. Я пытался уйти от информации, от социума. Не активно. Я не уходил в монастыри, не уезжал в тайгу. А так: а, я не буду ничего слушать!

И мне становится скучно. Вокруг меня идет жизнь. Поскольку я человек публичный, причем, довольно сильно публичный, мне надо реагировать. Я обязан отвечать на какие-то в том числе вопросы.

Я много общаюсь со своими друзьями, которые придерживаются крайне оппозиционных взглядов. И вдруг с удивлением обнаруживаю, что они совершенно не знают, чего несут с экрана или по радио всякие соловьевы, противоположный блок. И они тем самым себя страшно обедняют. Они не могут полемизировать. Если не знаешь, условно говоря, врага, то ты не готов возражать.

Фомина:

- Зато нервная система.

Кортнев:

- Да.

Арасланов:

- Вы заговорили о детях. Информационная война… Что мы можем предложить детям нашим взамен этого? Чтобы не было диванных войск, чтобы это не подменяло реальную жизнь, чтобы оффлайн-общение стало важнее?

Кортнев:

- Я своим детям предлагаю большое количество активности. Они у меня занимаются спортом, искусством.

Фомина:

- Они этим занимаются без вас.

Кортнев:

- Без меня, когда я занят и со мной, когда у нас отпуск или выходные. И не из-под палки.

Фомина:

- Это семейные концерты, акты музицирования?

Кортнев:

- Бывает и такое. Например, на новый год мы готовим большие концерты. И в загородном доме который год подряд происходит новогодний концерт. Съезжаются друзья. И каждая семья готовит, каждый год дается тема.

Фомина:

- И что у вас перевешивает: гимнастика или вокал?

Кортнев:

- Мы сочетаем.

Фомина:

- Повлиял ли тот факт, что ваша жена гимнастка? Вы стали как-то более…

Арасланов:

- Ответом стал бы сейчас ваш шпагат!

Кортнев:

- Шпагата у меня так и не появилось.

Фомина:

- Спорта больше стало?

Кортнев:

- Нет. Думаю, что в Амининой жизни стало больше спорта после того, как она вышла за меня замуж. Потому что профессиональный спорт и любительский – это вещи почти не совместимые. И профессиональный спортсмен, когда заканчивает карьеру, а гимнастки заканчивают очень рано, 21-22 года – это пенсия.

Арасланов:

- А в 27 – сморщенная, как мы знаем.

Кортнев:

- А в 27 сморщенная пенсия. Да. Даже пенсию перестают платить. Отработанный материал.

Когда я с ней познакомился, она завершила уже карьеру. Она перестала выступать, растолстела на 15 килограмм. Я Мусечку полюбил толстенькую!

Фомина:

- Если учесть, что гимнастки – килограмм 40, то плюс 15 – это 55.

Кортнев:

- С ее ростом она никогда не весила сорок. Но неважно. Я к тому, когда Амина закончила профессиональную карьеру, она спортом перестала заниматься вообще, потому что они это ненавидят. Все абсолютно. И должно пройти несколько лет, чтобы профи, который закончил карьеру в каком-то своем виде спорта, или поломавшись, или выйдя на пенсию по возрасту, чтобы он начал чем-то другим заниматься.

Арасланов:

- Я тогда не очень понимаю, откуда у вас в недавнем интервью появилась фраза о том, что вы не уверены, вернетесь ли вы к написанию песен.

Кортнев:

- Это совершенно другая история. Я вернулся к написанию песен. Просто надо было найти некий новый язык. На это ушло два года. Я два года ничего не сочинял для себя. Для группы, для себя лично. Мы эти два года писали, но писали на заказ.

Фомина:

- Было страшно?

Кортнев:

- Страшно не было. Я кризис уже переживал и не раз. Поэтому я их не боюсь. Я знаю, что это проходящая вещь. Каким бы ужасным он ни казался, он точно пройдет.

То же самое творческий кризис. Или он пройдет, или он тебя убьет.

Почему я говорил, что, может, не вернусь к написанию песен? Потому что этот жанр рок-н-ролла, мне кажется, себя изжил. Сейчас это уже не рок. Это нечто другое. И рок-певец перестал быть богом. Долгие годы, десятилетия, лет 50 рок был религией. Борис Гребенщиков, Андрей Макаревич – боги. Когда я был школьником, мы знали, что где-то рядом в доме живет Макаревич. И это было как… Как весть об Иисусе. Он где-то здесь! Он есть. Его видели.

Сейчас, несомненно, это закончилось. Есть по-прежнему идолы, но они, как правило, интересны подросткам, которые просто рождены на свет для того, чтобы в кого-то быть влюбленными. А вот идолов взрослых людей не стало.

Фомина:

- Почему?

Кортнев:

- Потому что рок-н-ролл изжил себя. До него была эпоха джаза, больших оркестров. Где она? Где большие оркестры? Казалось, что Фрэнк Синатра… Фрэнк Синатра уже на излете эпохи больших концертов. А были великие, которых представить себе! Вспомним Козловского и Лемешева, да? С «сырихами» их. На руках носили! Автомобиль поднимали! И несли. Где это? Какого сейчас оперного идола понесут на руках?

Фомина:

- В Японии это осталось.

Кортнев:

- Везде чуть-чуть по-разному.

Арасланов:

- У нас сейчас и Шнурова не понесут.

Кортнев:

- Шнурова не понесут. Понимаете, нальют и похлопают по плечу. И правильно! Притом, что я очень уважаю Сережу. Очень. И то, что он делает, как он себя позиционирует, как он пишет мне очень нравится.

Но да. Он не бог. Это свой чувак. Вполне возможно, мы пережили закат эпохи рок-н-ролла. И пытаться искусственно гальванизировать этот труп не надо.

Алексей Кортнев в гостях у Оксаны Фоминой и Антона Арасланова на Радио «Комсомольская правда»

Фото: Личная страничка героя публикации в соцсети

Фомина:

- Два года бездействия завершились. У вас две композиции.

Кортнев:

- Их больше. Просто сейчас то, что готово к премьере, к показу…

Фомина:

- С говорящими названиями «Халява» и «Патриот».

Кортнев:

- И откуда вы знаете все?

Фомина:

- Секрет! Секреты сливают «павлики».

Арасланов:

- Оксана – главная по халяве.

Кортнев:

- Расскажу не про «Халяву». А про «Патриот», с вашего позволения. Про «Халяву», она сильно ансамблевая. А эта все равно какая!

(запись эфира с песнями вы можете послушать в плеере)

Арасланов:

- Осязаемый пример, образ. Кто патриот для вас лично?

Кортнев:

- Наши учителя, наши строители, наши прямо вот метростроевцы, которые денно и нощно делают самое полезное для людей дело. Для меня патриот врач и учитель, которые за мизерную зарплату занимаются своим делом.

Арасланов:

- Он это делает с понедельника по пятницу. А если он в субботу пошел на пиндосовский фильм, это перечеркивает его патриотизм?

Кортнев:

- Ни в коем случае. Да нет. Я-то считаю, когда человек, кричащий о ненависти к пиндосам и о их пропаганде, о Госдепе, о том, что русская культура в загоне и нуждается в поддержке, потом в воскресенье берет семью и идет на «Трансформеров», вот он идиот. А человек, который не кричит этого ничего, а спокойно идет на «Трансформеров», он, может быть патриотом сколько угодно. Главное, что в этом нет глупости.

Арасланов:

- Про учителей заговорили. Новый министр образования у нас. Тут госпожа Васильева заявила следующее, что чуть ли не запретить слово «услуги» надо в школах, потому что профессия учитель – это призвание, а не образовательные услуги.

Кортнев:

- Ну, да.

Арасланов:

- Учитель – это призвание или услуги?

Фомина:

- А ведь у Алексея школа своя.

Кортнев:

- Дополнительного образования. Да. Ну, знаете, в этом есть вкусовщина такая. Действительно, за последние годы это слово скомпрометировано очень сильно тем, что происходит в школах. Действительно, стали какие-то услуги. Как халдей. Так можно воспринимать. «Чего изволите?». Просто так сложилась атмосфЭра. Будь у нас все хорошо в школе, то и слово «услуги» воспринималось бы совершенно нормально. А так? Мы же знаем, что, действительно, во многих школах происходят поборы самые настоящие. Грабят просто учащихся и родителей.

Фомина:

- Вы тоже с этим сталкивались?

Кортнев:

- Нам просто повезло. Причем, у меня один сын сейчас учится в бесплатной школе, а один в такой, знаете, там на секции, кружки всякие… Но мы очень довольны. Во-первых, он там проводит весь день. Он там до семи вечера.

Фомина:

- И дома на ужинах сэкономить можно!

Кортнев:

- И выходит оттуда счастливый и довольный. Ему нравится. Пускай. Элементарное вычисление, что мы его будем в таком же объеме таскать в какие-нибудь секции, это будет стоить или столько же, или дороже.

Фомина:

- Кстати, полы в школе надо мыть?

Кортнев:

- Я считаю, надо. Это нормально совершенно. Знаете, тут я, как человек, воспитанный, черт с ним, в школе. В школе я мыл полы. И человек, который не испытал этого наслаждения, когда вы вдвоем остаетесь мыть пол. И один приносит полное ведро воды. И надо попытаться его раскрутить так, чтобы из него не выливалась вода. Не пробовали?

Фомина:

- А кинуть в товарища мокрой тряпкой?

Кортнев:

- Любимейшее развлечение! А второму, естественно, подкрасться сзади и шваброй его остановить в верхней точке! Кто этого не делал, он лишен детства!

Я другое хотел сказать. Я потом это все пережил в театре, в студии, в студенческом театре МГУ, где были студийные принципы. И наравне жили все: премьер труппы, который играет главную роль в вечернем спектакле, днем мыл полы вместе со всеми. И привязывал декорации. И там грузил грузки на штанкеты. Потому что все равны! И это прекрасно! Ты вырастаешь правильно социализированных человеком. Можешь и дрова порубить, и интеграл взять. Это полезно.

Алексей Кортнев в гостях у Оксаны Фоминой и Антона Арасланова на Радио «Комсомольская правда»

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

Фомина:

- Резкий скачок в сторону. Я сейчас к «Маугли». Вы там автор песен. Вы там играете какую-то роль.

Кортнев:

- Шерхана.

Фомина:

- Это постоянная роль за вами?

Кортнев:

- Почему?

Фомина:

- Я знаю, что туда приглашают актеров различных, которые выходят время от времени в этом мюзикле. И этот мюзикл путешествует по стране. Поставлен студийцами Константина Хабенского. И во многих городах России можно посмотреть этот мюзикл.

Кортнев:

- Когда он приезжает в город, то об этом сразу становится известно. Афиши, анонсы по местному радио и телевидению.

История замечательная и уникальная для России. Это классическая франшиза: в каждом городе играют местные детишки, местные актеры. И если удается, вытаскивается кто-нибудь из звезд для привлечения публики в театр. История эта благотворительная. В конце спектакля на проекционный экран, на котором идет информация в течение спектакля, декоративная, выводится портрет ребенка. Выходит Костик и говорит: вот, ребята, сегодня вот этому конкретно человеку мы спасаем жизнь. И все, что мы сегодня с вас получили, будет отдано этому мальчику или девочку. Это производит колоссальное впечатление!

Арасланов:

- Зал рыдает.

Кортнев:

- Когда ты прямо в глаза смотришь человеку, которого ты спасаешь. Очень дорогого стоит.

Фомина:

- Эмоции, когда играете с детьми, они иные нежели когда играете со взрослыми?

Кортнев:

- Сложный очень вопрос. Если ты плохой актер, то разные. Потому что если ты играешь по-настоящему, то ненависть, так ненависть.

Фомина:

- С детьми ведь как-то все несколько по-иному, нет?

Кортнев:

- С ними…

Арасланов:

- В том смысле, что детей и собак переиграть…

Кортнев:

- Во-первых, можно. Это очень сильно зависит, как они играют. Не все дети одинаково талантливы, надо сказать. Да и собаки тоже, наверное.

Не знаю. Мне очень нравится с ними играть. Я просто сейчас пытаюсь представить, если бы я играл в каком-то благотворительном спектакле, где была бы моя музыка и песня. Но при этом это были бы не дети, а взрослые. Вообще, наверное, такого кайфа не было бы. Наверное, нет. В чем тут прелесть? Дети, они маленькие. Мелкие. Их можно набить гораздо больше на сцену. У нас выходит человек сто. Взрослые просто бы не поместились. А так!.. Ты в них купаешься, как в шариках. Забавишь парочку, новые…

Фомина:

- А Шерхан там каким голосом поет?

Кортнев:

- Моим. Подсорванным немножечко. Кстати, я к вам приехал с репетиции прямо.

Фомина:

- Я предлагаю перейти к загадочному слову «агбузат».

Кортнев:

- Давайте. Акбузат – крылатый конь.

Фомина:

- Это рок-опера, которую вы ко дню рождения?..

Кортнев:

- Нет. Это не так. Это чистое совпадение.

Фомина:

- В Башкирии…

Арасланов:

- Ко дню рождения Башкирии.

Кортнев:

- Мы написали с моим другом Сергеем Чекрыжовым, с которым мы работаем в «Несчастном случае» уже тридцать с лишним лет рука об руку, с которым мы сделали «Поколение Маугли», до этого «Конька-Горбунка», который идет в МХТ имени Чехова, которые другие работы, не снискавшие такой популярности, мы с ним написали год назад рок-оперу по заказу башкирского руководства по мотивам башкирского народного эпоса. Поскольку «Агбузат» у них написано везде, то наша опера называется «Белый конь Золотая Птица».

Фомина:

- Более понятно и романтично.

Кортнев:

- У них стадион центральный «Агбузат», центральный рынок, все. Это символ Башкирии. У них даже созвездие есть на небе над Уфой стоит. И 15 октября состоится премьера. Она должна была случиться весной, но не успели просто. Это часто бывает в театрах. И удивительным образом получается, что я отмечу 12 октября день рождения и через два дня полетим на премьеру в Уфу, чего я жду с большим волнением и удовольствием.

Фомина:

- Удачи хочется пожелать!

Кортнев:

- Пожелайте!

Фомина:

- И чтобы он жил не только на башкирской сцене.

Кортнев:

- Мы такую задачу решали. Главный художник спектакля. Задача была сделать именно мобильный спектакль, чтобы он был фестивальным, чтобы мог гастролировать. И я очень надеюсь, что он доберется до Москвы и Питера.

Фомина:

- А другие юбилейные мероприятия? Как отмечать-то будете?

Кортнев:

- 12 октября как буду отмечать, не знаю. От меня скрывают все. Как от тяжело больного.

Юбилейный концерт будет 19 ноября в «Крокус Сити», но я схитрил. И предложил разделить это торжество с моим другом Камилем Лариным, которому тоже исполняется 50 лет на три недели позже, чем мне. И нам будет гораздо веселее. Мы это все назвали «Два по пятьдесят». И будем отмечать с большим количеством приглашенных людей. Написали очень смешной сценарий. Сейчас его репетируем. Будем снимать кино специально, которое там будет транслироваться.

Фомина:

- Кто будет? Алексей Кортнев, Камиль Ларин, квартет «И».

Кортнев:

- «Несчастный случай», Валдис Евгеньевич Пельш будет, Ирочка Богушевская, моя любимая первая жена, Таня Лазарева, группа «Би-2», Миша Ефремов, Андрей Макаревич с Женей Маргулисом, Макс Леонидов, Диана Арбенина. Вы знаете, они будут все даром там… Мы друг к другу ходим на дни рождения без вознаграждения. Без гонорара.

Арасланов:

- А дома что будет происходить? Все ли дети соберутся?

Кортнев:

- А я не знаю! Я точно знаю, что 10 числа мы куда-то летим, а куда, от меня скрывают. И кто летит. Я знаю только, что летит мама и жена моя.

Не в Москве. А где, я не знаю.

Арасланов:

- Вас такие сюрпризы вдохновляют? Или хочется все контролировать?

Кортнев:

- Вообще я все контролирую. У меня все по полочкам. Я человек очень рациональный. Но тут я отпустил вожжи совершенно, потому что пускай! Более того, юбилейным концертом в «Крокусе» я не занимаюсь. У нас есть режиссер Леша Агранович. У меня есть продюсер – наш директор Андрюша Воронцов. Художники, операторы и так далее.

Фомина:

- Эти-то хоть за деньги работают?

Кортнев:

- Конечно, да.

Арасланов:

- Пятьдесят. Это время собирать камни? Подводить предварительный итог?

Кортнев:

- Знаете, пятьдесят – это очень искусственный рубеж, мне кажется. И достался нам от десятеричной системы. Мы наделяем число «50» какими-то свойствами, потому что половина сотни, потому что считаем десятками. Мне кажется, гораздо действительнее, значимее – это дни рождения в 38, 39, 40 лет, 35, может. Это, действительно, середина жизни. Ну, сорок, а не пятьдесят. Я надеюсь, что не доживу до ста лет. Не хотелось бы.

Арасланов:

- Надеетесь?

Кортнев:

- Я видал столетних стариков. И это ужасное зрелище. У меня дедушка умер в 97, не дожив до 98-летия месяц. Он последние три года, после того, как умерла бабушка, он так страдал ужасно! Это была не жизнь. Доживание.

Арасланов:

- Вас пугает физическая немощь?

Кортнев:

- Меня такая фигня пугает. Я надеюсь, что с этим разберусь более радикально: сопьюсь или попаду под машину. Ну, как-то надо это решать, ребята. Потому что подобное…

Фомина:

- Оптимистично!

Арасланов:

- Ребята, что-то финалочку мы завалили с вами! Вот просто завалили!

Фомина:

- Предлагаю оптимистичную песню.

Кортнев:

- Как говорилось в детском анекдоте: а вы в наш садик не ходите!

А чего вы сами зарядили? Пятьдесят, рубеж, собирать камни! Вот собрали, чего могли!

Фомина:

- Ему тоже скоро пятьдесят. Он переживает.

Арасланов:

- Я сразу сказал? О наболевшем.

Во-первых, долгие лета!

Фомина:

- Без памперсов, слепоты и глухоты.

Кортнев:

- Хотелось бы. Знаете, давайте сыграем погребальную песню тогда!

Арасланов:

- Отличное продолжение!

Кортнев:

- Просто мне ее автор так сказал. Он мой любимый песенный автор, один из самых великих. Говорю: Юлий Черсанович, знаете, что мы вашу песню с разрешения Гладкова Геннадия поем в финале каждого концерта? Говорит: да? Хорошо. Пойте. Хотя вообще-то я ее писал как погребальную песню, но пожалуйста!