Премия Рунета-2020
Курск
+13°
Boom metrics

Михаил Делягин: Наш малый бизнес скорее жив, чем мертв, но при этом находится между молотом и наковальней

Обсуждаем главные новости с известным экономистом в эфире программы «Пятница с Михаилом Делягиным» на Радио «Комсомольская правда» [аудио]
Пятница с Михаилом Делягиным: обсуждаем главные новости

Пятница с Михаилом Делягиным: обсуждаем главные новости

Афонина:

- Мы приветствуем наших радиослушателей, тех, кто в течение ближайшего часа готов слушать комментарии и суждения по экономическим и политическим вопросам доктора экономических наук Михаила Делягина. Сегодня у нас несколько весьма интересных тем для обсуждения. Мы поговорим о британцах, которые запасаются наличными, и порассуждаем, надо нам идти по тому же пути, или мы с него и не сворачивали. Поговорим мы также и о том новом законе, который заставляет фермером лицензировать оборот удобрений.

Делягин:

- Фермеров заставляют лицензировать оборот удобрений? Если я не получу лицензию, я не имею право у себя в огороде сыпать нитрофоску?

Афонина:

- Вы не имеете право отходы жизнедеятельности ваших коров, свиней и прочих…

Делягин:

- То есть, для того чтобы использовать собственный навоз, я должен пойти… Это кто предложил?

Афонина:

- Это мы обсудим обязательно. Хотела бы вам предложить сейчас обсудить такую тему. Накануне Герман Греф заявил, общаясь с президентом нашей страны Владимиром Путиным, о том, что у нас кредитование малого и среднего бизнеса находится в красной зоне, имея в виду, что, видимо, совсем плохо с этим дело обстоит.

Делягин:

- Знаете, термин «красная зона» имеет два значения. Первое – это зона проблем, второе – это снижение. У биржевых игроков красным обозначают цифры снижения, зеленым или синим – цифры роста. Но что имел в виду господин Греф? Он имел в виду проблемы или сокращение?

Афонина:

- Мне кажется, и проблемы, и сокращение. Потому что, по статистике, сейчас действительно сокращается и объем выданных кредитов, и, насколько мы понимаем, проблема обратная – с отдачей этих кредитов. Банки уже не хотят принимать участия в этой программе.

Делягин:

- Не знаком ни с одним покойником, которому был бы нужен кредит. Тем более не знаком ни с одним покойником, который бы вернул. Наш малый и средний бизнес – пациент скорее жив, чем мертв, он находится между молотом и наковальней. Начал это Дмитрий Анатольевич Медведев, который несколько лет назад обеспечил резкое повышение обязательных социальных взносов, после чего у нас за полгода было ликвидировано чуть меньше 600 тысяч индивидуальных предприятий. Это был, по сути дела, геноцид малого бизнеса, после чего Дмитрий Анатольевич, если я правильно помню, сказал, что он все сделал правильно, и он и дальше будет поддерживать малый и средний бизнес. На прошлой неделе была новость, что, действительно, решили и дальше его поддерживать, решили сократить аж в 3 раза масштабы и без того хилой его государственной поддержки. Механизмы там не очень рациональные, но если у вас есть деньги, можно улучшить механизмы. Если у вас денег нет, механизмы улучшать смысла не имеет.

Надо сказать, что здесь проблемы не только в малом и среднем бизнесе. Он, грубо говоря, становится крайним, на котором все сходится. С одной стороны, у нас резко усилилось административное давление именно на него как на наименее защищенный. Попробуйте подавить на какой-нибудь Газпром. Себе дороже будет. Малый и средний бизнес абсолютно беззащитен. А что значит девальвация рубля, которая у нас случилась, в два раза? Это значит, что для того чтобы нормальный коррупционер мог поддерживать свой уровень жизни, ему нужно выколачивать из экономики в два раза больше взяток в рублевом эквиваленте. То есть экономика сжимается, денег у всех нет, а ему нужно не столько же, сколько раньше, ему нужно вдвое больше. А если смотреть, насколько сжалась экономика, то этот рост будет, удельный вес на один субъект малого и среднего бизнеса, не в 2, а в 2,5 раза, может быть, в два с четвертью раза. Это мы видим с одной стороны.

Но у нас же административное давление – это же не только коррупция. Если сравнивать с Нигерией, с Таджикистаном, я думаю, у нас коррупция не такая уж и высокая. У нас восприятие коррупции сильное, потому что мы протестуем против нее, но мы отнюдь не самая коррумпированная страна в мире. И даже если посмотришь иногда на госпожу Хиллари Клинтон, возникает ощущение, что у нас не самая коррумпированная элита страны в мире из развитых стран.

У нас есть еще проблема налогов. Проблема налогов очень простая. Государство искусственно создает денежный голод, а федеральный бюджет от денег захлебывается, но для российских пенсионеров и тем более для российских регионов денег нет. Поэтому в регионах бюджетный кризис усугубляется, а на местном уровне приобретает вообще гомерические масштабы, в некоторых местах уже даже заваривают водоразборные колонки, чтобы люди не пили. В результате приходит налоговик к бизнесмену и говорит: ты должен заплатить такую-то сумму денег. Неважно, что у тебя ее нет, и неважно, что по закону ее платить не надо. У меня план, и если я этот план не выполню, бог с ним, что меня уволят, - врачей и учителей кормить будет нечем. А это означает, что я буду вынимать деньги как угодно, это такое раскулачивание происходит. Раскулачивание же тоже происходило не потому, что все сошли с ума, а потому что хлеба не было. Только раньше продотряд забирал хлеб, а сейчас продотряд приходит из некоторых органов и забирает деньги.

Товарищ президент Путин у нас году в 2005-м первый раз сказал про налоговый террор, больше не повторял, потому что ситуация не улучшилась. И это только ухудшение как бы среды обитания. При этом люди бедные, люди покупают сильно меньше. У нас уже цены не растут, потому что у людей нет денег. И вот, с одной стороны, требуют денег больше все. Еще и коммунальщики требуют больше денег, потому что им тоже нужно больше денег, у них тоже их нет. А с другой стороны, у людей денег существенно меньше. Малый и средний бизнес зарабатывает меньше, чем раньше, а требуют с него больше, чем раньше. И это одна половина проблемы.

Афонина:

- Мы обсуждаем тему, которая касается кредитов малому и среднему бизнесу. Некоторые замечают рост этих кредитов. Хотя, как мы понимаем, глава Сбербанка с этим совершенно не согласен, говорит, что проблемы у нас в этой части.

Делягин:

- Все зависит от того, с чем сравнивать. Если сравнивать с 1-м кварталом прошлого года, наверное, будет рост. Потому что, с одной стороны, идет рост цен, а с другой стороны, все-таки немножко получше, чем тогда. Но этот рост незначительный и несущественный. Кроме того, многие люди берут кредиты просто от безысходности. И люди, и предприниматели.

Я рассказал о плачевном состоянии малого и среднего бизнеса сейчас, чтобы показать, что он плохой заемщик. Банк же выдает деньги не тому, кто нуждается в деньгах, а тому, кто их гарантированно может вернуть. То есть тому, кому на самом деле деньги не нужны. Это один из парадоксов так называемой рыночной экономики. И проблемы у среднего и малого бизнеса еще и в том, что чиновникам хочется что-то делать, они усиливают административное регулирование. Просто потому, чтобы доказать всем свое существование. Бюджеты же сокращаются, если вы не будете трепыхаться, то вас могут сократить. Значит, надо что-то делать. Скажем, в оборонно-промышленном комплексе, гособоронзаказ, они ввели норму, что один контракт – один счет. Для простоты контроля. И вот представим себе такую маленькую мастерскую в гараже, где делают какие-нибудь простые трубки для 70 разных контрактов. И когда к ним приходят и объясняют, что вам нужен бухгалтер… Ну ладно, одного они наймут на четверть ставки как-нибудь. Но говорят: у вас 70 контрактов, вам нужно 70 счетов. Их административные расходы становятся запредельно высокими. И поэтому наш оборонный комплекс начинает закупать эти трубки в Китае.

Теперь посмотрим с точки зрения банков. Банк России начал ужесточать регулирование, чтобы снизить риски. При этом Банком России сейчас руководят люди, которые к банкам имели отношение только в банкомате, как я подозреваю, до своего назначения на высшую банковскую должность в стране. Потому что у нас очень сильно ограничили возможность рисковать. И от банков требуют низкорисковой деятельности. А что значит я дал кредит предприятию? Это значит, что я взял на себя большой риск. Если я работаю на финансовых рынках, деятельность почти безрисковая. Эти риски можно просчитать, оценить и сертифицировать. Я дал кредит индивидуальному предпринимателю, а завтра он напился, подрался с ГИБДДшником – и вот ваши риски. И реальный сектор… Для того чтобы оценивать риски реального сектора, нужно быть в нем специалистом. А поскольку у нас вообще нет специалистов, не говоря уже о банковском секторе, по реальной сфере, то в результате у нас эти риски безумно завышаются. И, конечно, есть чудесная практика ликвидации банков, когда надзорные органы вдруг приходят в такой банк и говорят: ребята, а вот вы кредит дали заемщику, а вы знаете, что контрагент контрагента его контрагента имеет некоторые признаки фирмы-однодневки? Может, он и не фирма-однодневка, но некоторые признаки мы у него нашли, поэтому вы завтра должны или внести резерв под этот кредит, которого у вас нет, или вы не соответствуете нормативам, мы у вас отзываем лицензию. Это я немножко утрирую, но это реальные истории, которые происходят по всей стране. В этой ситуации банки боятся связываться с малым бизнесом.

Афонина:

- Давайте спросим наших радиослушателей, так ли это. Сначала зачитаю сообщение. «А каком кредитовании малого бизнеса идет речь? Средняя маржинальная прибыль у нас в стране 10-15%, а кредиты в банках процентов под 20-25. Зачем открывать в таких условиях какой-либо бизнес – чтобы банк кормить?» - спрашивает наш радиослушатель.

Делягин:

- Во-первых, вы с точки зрения банка должны кормить его, - это абсолютно банковская позиция, она почти официальная. А с другой стороны, если вы работаете соловьем-разбойником, то у вас рентабельность чуть выше средней, вы можете брать кредит на приобретение более экономичной, эргономичной, эффективной дубинки, например, которой вы будете окучивать прохожих.

Афонина:

- Давайте послушаем звонки. Леонид, здравствуйте.

- Здравствуйте. Я хочу выразить огромное почтение Михаилу. Я работаю руководителем компании. Совершенно недавно ко мне пришла налоговая инспекция, которая четко сказала: нам нужно 400-500, миллион, и мы будем сидеть у вас до упора – либо мы находим, либо вы нам сами даете. Ищут везде. Ничего не нашли, продолжают искать, искать. Помимо налоговой, идут все по очереди, записываются в журнал посещений государственных органов. Выжимают соки напрочь.

По поводу кредитов. У нас есть кредитование, слава богу, есть партнер. Но разговариваю с другими компаниями - как раз вопрос о том, что под 20% какой бизнес может быть рентабельным. Никакой.

Делягин:

- Это абсолютно правильно, но есть еще одна позиция с точки зрения банка. Если банк работает на финансовых рынках, у него почти гарантированная прибыль. Посмотрите на структуру прибыли того же самого Сбербанка. В основном это операции с ценными бумагами и иными финансовыми инструментами. Просто неинтересно кредитовать. Усилий масса, рисков масса, а прибыли незначительная доля. Одно дело какой-нибудь ЛУКОЙЛ кредитовать или Газпром, или Транснефть, или Роскосмос, а кредитовать малый и средний бизнес – вы будете давать маленькие деньги, даже под очень высокую маржу вы будете получать маленькую прибыль в рублях. Зачем возиться-то? Проще закрыть и забыть.

Афонина:

- Получается, что если мы говорим, допустим, об ипотечниках, то это более надежный инструмент?

Делягин:

- Более надежный, потому что ипотечники приперты к стенке. Если ипотечник не возвращает кредит, он вылетает на улицу, ему жить негде, его семья в хорошем случае попадает в общежитие с понятными условиями. А малый и средний бизнес… Он разорился, если его не решили посадить из чувства мести (а это тоже некоторые затраты), он разорился и разорился, дальше пошел снег подметать.

Афонина:

- Сейчас, насколько я знаю, по-прежнему продолжает действовать практика, что залоги берут именно под кредиты малому и среднему бизнесу – залог недвижимостью или залог техникой.

Делягин:

- Понимаете, залог техники – те последнее, залог недвижимости – не последнее. Банк сам не любит брать последнюю недвижимость, потому что из нее сложно выселять. А с ипотечниками все проще. У ипотечников прав, как я понимаю, сильно меньше. Поэтому ипотечники лучше возвращают деньги, им деваться некуда.

Афонина:

- И статистика это подтверждает.

Делягин:

- В целом люди как физлица намного добросовестнее как заемщики, чем те же самые люди как юрлица. Это практика по всему миру, и у нас тоже.

Афонина:

- Игорь, здравствуйте.

- Здравствуйте. Я с удовольствием слушаю Михаила Делягина, но такое ощущение, что мы живем в разных странах. Я тоже один из руководителей малого бизнеса в Московской области. Нет у меня проблемы взять кредит. Мне он вообще не нужен. Проблема с заказами, а кредит – это вообще лишнее.

Афонина:

- Игорь, вы начинали бизнес на свои деньги?

Игорь:

- Да, на свои.

Делягин:

- Вы легко берете кредиты или они вам не нужны?

Игорь:

- Вообще не нужны.

Делягин:

- То есть вы не пробовали брать кредит?

Игорь:

- Даже мысли такой не возникало.

Делягин:

- Тогда вы просто не знаете, можете вы его взять или не можете.

Мы говорим о средней ситуации, об общей. Из любого правила есть исключение, любая химическая реакция, даже горение, идет в обе стороны одновременно. Поэтому, конечно, есть люди, которые могут прийти в банк и взять кредит, даже если они не родственники, даже если они не сидят на госзаказе, но это исключение. Это первое.

Второе. Знаете, у меня тоже нет проблем с кредитами, после того как 15 лет назад я расплатился, надеюсь, с последним. Но это не означает, что я могу взять просто так кредит под предпринимательскую деятельность под разумный процент в разумное время с разумным залогом. Когда человек говорит, что у меня нет с чем-то, чем я не занимаюсь, вы знаете, это некоторый логический перескок.

Афонина:

- Зачитаю пришедшие сообщения. «Сейчас наметилась очень пугающая тенденция. Работодатели малого и среднего бизнеса кидают рабочих по беспределу, люди – как рабы».

Делягин:

- Это правда. Потому что, с одной стороны, людям некуда податься, и это, естественно, все понимают. С другой стороны, крупное предприятие контролирующим органам видно, и люди могут хоть какую- то забастовку устроить, на улицу выйти, они понимают, что у них есть возможность себя защитить. Когда у вас 20 человек занятых, вы абсолютно бесправны. Наш Трудовой кодекс лишает людей возможности защищать свои права вообще.

Афонина:

- Следующее сообщение от Сергея из Новосибирска: «Имея ООО, работаю в данный момент в 0. Хочу кредит взять и боюсь не выплатить. Советуют закрыть и работать, что я сейчас и делаю». Ваш совет?

Делягин:

- Я не могу советовать переместиться в теневую сферу. Все зависит от сферы деятельности. В целом перспективы не очень хорошие. Пожалуйста, учитывайте, что, скорее всего, у нас после середины сентября будет некоторое ослабление рубля. Может быть, оно будет в конце декабря. Экономику нужно как-то поддерживать, и другого способа люди, которые принципиально отрицают возможность развития России, они не видят, они по-другому не умеют. Это плохой способ, он перестал работать еще весной 14-го года, но они будут наступать на эти грабли, пока наш лоб будет цел.

Афонина:

- Мы хотели обсудить британцев, которые запасаются наличными. Надо ли это делать россиянам.

Делягин:

- Как говорил один алюминиевый магнат, деньги нужно хранить в банке. Только в алюминиевой.

Афонина:

- Перейдем к теме отходов. Неожиданно интересно закончилось заседание совета по предпринимательству при президенте Республики Татарстан. Гроза разразилась в ходе отчета группы, которая работала над проблемами по теме лицензирования деятельности и по обращению с отходами животноводства и птицеводства. Есть такой новый закон. А пока давайте послушаем, как на сам закон отреагировал президент Татарстана:

- Я вообще поражаюсь, какие глупости в нашей стране принимаются. Есть животноводческие фермы, где навоз – это не отходы, это продукт дальнейшего использования в растениеводстве. Это глупость, это кто придумал? Какие могут быть отходы? Это удобрение, это производство. Тогда надо ферму назвать фабрикой по производству удобрений. Вообще глупости. Я думаю, что лицензирование должно быть для крупных комплексов. Зачем над людьми издеваться? И еще это серьезно, со штрафами. И так уже никто корову не держит. Сделаем так, чтобы вообще животных не было, и будем всё из-за границы покупать.

Афонина:

- Это была весьма эмоциональная реакция президента Татарстана Рустама Минниханова.

Делягин:

- Подождите. Я не понял. Смысл заключается в том, что если я – фермер или не фермер, есть у меня корова или птички, они, естественно, производят отходы своего организма, я должен лицензировать то, что я этот навоз разбавляю водой и поливаю им свои огурцы?

Афонина:

- С 1 июля каждый предприниматель… Если вы частное лицо, на вашей даче – ради бога. Если вы предприниматель, то вы должны получить лицензию по работе с отходами животноводства и птицеводства.

Делягин:

- Это федеральный закон?

Афонина:

- Это федеральный закон.

Делягин:

- Я помню, когда я употребил термин «взбесившиеся принтеры», на меня, по-моему, Владимир Вольфович Жириновский очень обиделся. Простите, пожалуйста, а какие-то могут быть другие комментарии, кроме того, что эти люди взбесились? Людям, которые это принимали, что, укол от бешенства не сделали в свое время? Это как понимать?

Афонина:

- Давайте обратимся к мнению фермера из Свердловской области Василия Мельниченко. Что говорят предприниматели?

Мельниченко:

- Глупый, ненужный закон. Никакого лицензирования, навозохранилищ и т.п. Это сродни тому же, что мойки делать при фермах и т.д. А потом при мойках надо очистные сооружения, а потом дальше и дальше. И выходит, что у нас ни рентабельности, ничего никогда нет. Они это принимают в расчете на то, что есть огромные свиноводческие, птичьи комплексы. Да, действительно, в России они строятся без очистных сооружений. Но это никакого отношения к сельскому хозяйству, к развитию не имеет. Это чисто коррупционные схемы, отмывка бюджетных денег. Да, они, конечно, сделают для себя лицензии и все остальное. Но, поверьте, лицензия будет, а очистных там не будет никаких.

Делягин:

- Товарищ Мельниченко показал, в чем здравый смысл есть в этом законе. Действительно, если вы промышленно, индустриальным способом выращиваете свиней, то вы их кормите биологическими добавками, иногда просто химией, и их навоз не является удобрением, это токсичное вещество, и действительно, есть проблема, как его захоранивать дальше. Скажем, в Белгородской области его сжигают, делают из него тепло и удобрения. Это дорогое, сложное дело. Это понятно, это вполне оправдано. Но с какого перепугу это должно распространяться на тех, кто выращивает животных не индустриальными технологиями? Ведь я могу быть огромной агрофермой, но, например, я развиваю зеленые технологии, и у меня коровы спокойно щиплют травку, и это не индустриальная технология, а свиньи едят отходы со столовой.

Афонина:

- А курочки бегают по двору и зернышку клюют?

Делягин:

- Да. С какой стати? Нужно же понимать разницу, что есть отходы, которые действительно токсичны, это класс опасности. Если вы выложите кучу навоза, который удобрение, но он высококонцентрированное удобрение, естественно, на нем трава вырастет не сразу, а через год-два. Я не соглашусь с товарищем Мельниченко, что это глупость. Это не глупость, это очень рационально. Это стимулирование малого бизнеса, о котором везде говорят наши бюрократы. Просто не того. Поймите, что выдача лицензий… Вы же не придете к чиновнику – он вас пошлет. Вы пойдете к посреднику. А посредник – это малый юридический бизнес. А потом к вам приедет фирма, которая этим будет заниматься, будет у вас этот навоз брать и вам же и продавать его, уже в качестве удобрения. Это тоже малый бизнес. И я вполне допускаю, что им будут заниматься даже не родственники тех, кто это все придумал.

Афонина:

- Есть два пути. Первый путь – это самому получить лицензию, то есть заниматься этим видом деятельности. Второй – воспользоваться услугами неких фирм и компаний.

Михаил Геннадьевич, если вы захотите получить такую лицензию и убрать у себя такую головную боль, знаете, сколько она стоит? Например, для тех, кто является предпринимателями малой и средней руки, от 100 тысяч рублей до 1,5 миллионов. А если у вас крупное хозяйство, комплекс, то для вас лицензия на эту утилизацию будет стоить от 400 тысяч до 20 миллионов рублей.

Делягин:

- Всех депутатов, которые голосовали за этот закон, либо к психиатру… А если они психически вменяемые, то есть стать в Уголовном кодексе «преступная халатность с особо тяжкими последствиями», а с другой стороны - 282-я статья. Они занимаются разжиганием ненависти к социальной группе власти. В социологии такой группы власти нет, но в практике правоприменения есть. Это экстремизм в чистом виде. Это, с моей точки зрения, преступный закон, и преступные люди, которые его принимали.

Афонина:

- «Поддержка» сельского хозяйства.

Делягин:

- Уничтожение сельского хозяйства, как у Хрущева.

Афонина:

- Спасибо огромное, Михаил Геннадьевич.