Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+7°
Boom metrics
Звезды21 февраля 2016 22:00

Николай Цискаридзе: Сейчас трудно держать форму. Поправляешься даже от воздуха

В Центральном Доме журналистов прошел творческий вечер Николая Цискаридзе. «Комсомолка» пообщалась с ректором Академии русского балета
Николай Цискаридзе.

Николай Цискаридзе.

Фото: Михаил ФРОЛОВ

Премьер Большого театра (он покинул стены главного театра страны два года назад, но приставка «экс» в сочетание с фамилией Цискаридзе звучит неуместно) рассказал о себе , ответил на вопросы и даже прочел стихотворение Сталина на грузинском языке.

На «любимый» вопрос зрителей, что он делает, чтобы держать себя в форме, Николай признался, что «не ест, а спит».

- Один врач мне сказал: «Николай, спите как можно больше». Засыпаю я мгновенно когда угодно и где угодно, - начал общение с публикой Цискаридзе. - Я домосед. Все свободное время стараюсь проводить дома на диване. Сейчас подсел на сериалы. После того, как перестал танцевать, очень трудно держать форму. Поправляешься от всего, даже от воздуха.

- Вы с детства хотели стать артистом?

- В детстве я мечтал стать директором зоопарка: очень любил животных. В моей семье не было артистов, тем более артистов балета. Хотя в наш дом в Тбилиси приходили Тенгиз Абуладзе, (он был маминым дальним родственником), Сергей Параджанов, Георгий Товстоногов. Я рос в хорошей семье. И в театр ходил с трех лет. Однажды администратор в шутку предложил моей маме - купить для меня диван и поставить его за кулисами, мол, пусть живет в театре.

Зрители попросили Николая Цискаридзе сказать что-нибудь по грузински. Мало ли: вдруг забыл родной язык? Цискаридзе неожиданно прочитал на грузинском стихотворение Сталина. Ну а потом его прокомментировал уже по-русски.

СТИХИ СТАЛИНА ПОМНИТ ДО СИХ ПОР

- Иосифа Джугашвили стали печатать, когда ему было 14 лет. Он был признанный и хороший поэт еще до того, как стал вождем всех народов. В тбилисской семинарии могли учиться дети священников или потомки князей. Там не было простого сословия. Для Иосиф Джугашвили сделали исключение. Потому что он был выдающийся ребенок, вундеркинд. Его стихи мы учили в школе, как Самуила Маршака или Агнию Барто. Стихотворение Сталина, которое выучил в 1-м классе, помню до сих пор. Оно о том, как просыпается природа, как птички поют. И заканчивается обращением к молодому поколению, мол если ты, грузин, будешь хорошо учиться, то, когда вырастешь, сможешь прославлять свою родину. Были случаи, когда перед тем, как выбежать на сцену, я неожиданно вспоминал это детское стихотворение Сталина из школьной программы.

- Как вы себя чувствуете в кресле ректора Академии балета?..

- Когда-то в детстве я приезжал с мамой в Питер. Ей нужно было пойти по магазинам, и, чтобы не тащить меня с собой, она покупала мне билет в кинотеатр «Аврора», что напротив Гостиного двора. После сеанса я должен был ждать ее в сквере на скамейке. Потом мама мне рассказывала, что скульптура в сквере - это памятник Екатерине II, рядом - Александринский театр и легендарное хореографическое училище. Сегодня, когда я приезжаю на работу со стороны Невского проспекта, я еду как раз мимо сквера, где стоит Екатерина II . Мог ли я в детстве предположить, что буду работать в легендарном училище да еще в таком качестве? Конечно, нет. Но все в нашей жизни заранее предрешено...

ЦЫЦА-ДРИЦА, НУ ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ СКАЗАТЬ?

- Мне очень повезло с моими педагогами: Марией Тимофеевной Семеновой, Галиной Сергеевной Улановой, Петром Антоновичем Пестовым.То, что они мне дали, бесценно. Я тоже стараюсь по мере сил быть своим ученикам полезен.

Петр Антонович не был выдающимся танцовщиком, но был выдающимся педагогом. За 30 лет, что он преподавал в московском хореографическом училище, он выпускал в основном Зигфридов и принцев Дезире (главные мужские партии в балетах «Лебединое озеро» и «Спящая красавица» - ред). Читал нам Ахматову и Цветаеву. Благодаря ему мы неплохо разбирались в опере. Однажды был такой случай. Пестов дал нам послушать одну известную арию. И попросил назвать, если не саму оперу, то хотя бы ее композитора или школу, к которой композитор принадлежал. Я скромно поднял руку. И сразу получил снисходительное: «Цыца-дрица, ну что ты можешь нам сказать?». Я как раз только поступил в класс Пестова. Но не смутился. «Верди, - говорю. - «Дон Карлос», ария принцессы Эболи, 3-й акт...». Пестов так и рухнул от удивления. С этого момента я стал его любимцем. Поскольку с детства любил театр, я слушал «Дон Карлоса» с Паатой Бурчуладзе несколько раз.

- Как сейчас вы относитесь к Большому театру, который вынуждены были покинуть?

- Я обожаю Большой театр, но место, на котором он был построен, стоит на чумном кладбище. Это не проходит даром. В театре много подводных течений. Так было всегда. На моих глазах выживали Галину Сергеевну Уланову. И делали это жестоко. Ей назначали репетиции на неудобное время, хотя она привыкла на протяжении многих лет жить в определенных условиях, не давали новых учеников. При том, что до самой смерти она очень хорошо выглядела, двигалась как молодая женщина, в классе не объясняла, а показывала движения, ассистировала мне как партнерша, хотя ей было 87 лет! И все равно в театре не посчитались ни с ее заслугами, ни с мировым именем.

Что касается стен... Для меня прощание с Большим театром произошло, когда его снесли перед реконструкцией. В сегодняшнем театре , я не узнаю ни его запаха, ни ауры. Хотя театр это не стены, а люди...

- Когда вас приняли в 1992 году в Большой театр, вы почувствовали, что сбылась ваша мечта?

- Мечта сбылась, когда я вышел в 1995 году танцевать главную партию в «Щелкунчике». Я с детства мечтал выйти на сцену «дядей в красном» (костюм Щелкунчика — Ред.).

УСТАЛ ТАК ХОРОШО ТАНЦЕВАТЬ

- Сегодня не скучаете по своей любимой роли?

- Что вы! Я устал ТАК хорошо танцевать. Очень сложно постоянно давать высокий результат, который зрители от тебя ждут. Последнего «Щелкунчика» я танцевал со своей ученицей — Анжелиной Воронцовой. Неделю пока шла подготовка к спектаклю, я проклинал все на свете. Организм уже не выдерживал нагрузки. Мой педагог Николай Фадеечев, который на сцене был последним партнером Галины Улановой, рассказывал, что чем старше становилась Уланова, тем она быстрей танцевала. Феномен? Нет. Просто чем быстрей двигаешься на сцене, тем менее заметен возраст. И в «Щелкунчике» я старался быстрей, потому что надо выглядеть юным, когда танцуешь с 20-летней балериной.

- Михаил Барышников до сих пор танцует...

- В жизни любого Ромео или Зигфрида наступает момент, когда надевать белое трико неприлично. Как это не печально, в балете понятие возраста очень конкретно. Михаилу Николаевичу нравится модерн, новые поиски... Мне они не интересны. Для меня это халтура. Ползать по сцене — зачем? В Риме я был на одном его выступлении. Люди, покупая билет на легенду мирового балета, ждут, что к ним выйдет артист и будет танцевать партии из «Дон Кихота» или «Корсара». Имя Барышникова, как и имя Цискаридзе, ассоциируется с определенными ролями и амплуа. Но они обманулись в своих ожиданиях и начали уходить из театра. Если бы мне когда-нибудь пришлось выйти в драматическом спектакле, я бы обязательно взял псевдоним. И не позволил ставить свое имя на афише.